Снег хрустел под ногами Семенова. В детстве бабушка говорила, что хрустит он потому, что у снежинок хребты ломаются.

Семенов торопился в больницу, нужно успеть сдать баночку с анализами до половины девятого утра. На часах было 8:10, Семенов опаздывал.
— «Пи..... х голландский», — отозвалась бабушка в голове. Она любила называть так внука, когда ругала за очередной проступок. Не покормил рыбок — «Пи.....х голландский». Получил двойку — «П....х голландский». Порвались носки — тоже «П......х голландский», хотя вроде бы и не виноват.

Пока Семенов выслушивал воображаемые упреки давно умершей старушки, время приблизилось к 8:20, а до больницы топать еще квартал. Только бы успеть… Он побежал.

В поликлинику ворвался в 8:27, в 8:28 добежал до окошка и в 8:29 успел-таки вручить баночку медработнице. Она пыталась сказать, что уже 8:30 и анализы не принимают, что, конечно же, было неправдой, ведь их принимали до 11:00, но Семенов был непреклонен, заявил, что у него еще целая минута и, развернувшись, с чувством выполненного плана пошел домой.

Выйдя из поликлиники, Семенов вдохнул морозный воздух и собрался было закурить, но вспомнил, что сигарет он не купил, а опустевшую зажигалку выкинул. «П......х голландский», — пронесся бабушкин скрипучий голос в его голове. «Опять упреки…», — пробурчал Семенов уже своим голосом.

По пути домой нужно было заглянуть в магазин — купить сигарет и колбасы. И то и другое было для Семенова страстями, в которых он просто не мог себе отказать. Особенно ему нравилось затянуться, выдохнуть, а потом сразу закусить ломтиком сырокопченой.

Семенов вошел в продуктовый и направился в колбасный отдел, искать ту самую. Он долго высматривал, сравнивал цены, составы, даты, иногда даже принюхивался.

— Мужчина, вы так всю колбасу соплями зальете! — громко окликнула Семенова женщина неопределенного возраста. На вид ей было в среднем от 12 до 60 лет: низкого, почти детского, роста, с косичками, как у школьницы, но, при всем этом, сморщенная и даже, как будто, горбатая. Голос ее тоже периодически переходил с фальцета на старушечий скрип.

Семенов обернулся. В голове пронеслось издевательское: «Колдуна послала…». Вслух он, однако, ничего не сказал. Просто отвернулся и продолжил вынюхивать колбасу.

Женщине такое поведение не понравилось: «Мужчина, вы что, глухой? Я говорю, колбасу соплями заливать прекращайте, она же общая!»

— Коммунизм наступит, тогда и будет общая колбаса, а эту я покупаю! — перестал сдерживаться Семенов. — Иди лучше к колдуну своему поприставай, может, простит тебя, обратно вырастешь и перестанешь взрослых людей донимать!

— Почему это вы мне тыкаете?! — продолжала пискляво скрипеть женщина. — Мой рост — мое дело. А вы портите народную собственность! Вас таких изолировать надо, нанюхаете все, натрогаете, а потом все болеют всякими птичьими гриппами!

Семенов не придумал остроумного ответа. Он просто пробурчал: «Нахуй пошла, все утро мне запоганила». Потом взял первую же копченую колбасу, попавшуюся под руку, и ушел к кассам. Карлица вслед крикнула: «Ну и топай отсюда!»

Взяв на кассе сигареты с зажигалкой и расплатившись, Семенов вышел на улицу и сразу же закурил. Настроение было отвратительное, снег раздражающе белел перед глазами.

— Дядь, дай сигаретку, — услышал Семенов откуда-то слева. Он оглянулся и увидел маленького мальчика в толстом синем пуховике и почему-то дешевой пластиковой маске медвежонка.

— Дядь, сигаретку дай, — повторил странный мальчик, голос его меж тем стал ниже.

— Чё? Иди отсюда, малой, — раздраженно ответил Семенов.

— Дядь, сигаретку дай, а то затопчу, — спокойно ответил мальчик еще более низким, практически взрослым басом.

Семенов удивился, но виду решил не подавать: «Ну, на…». Он протянул мальчику сигарету.

— Спасибо, дядь. Век не забуду, — снова высоким голосом сказал малыш.
— Да не за что, — ответил Семенов, все меньше понимая, что происходит. — А
не согласись я, ты бы меня правда затоптал?

— Да, — сказал мальчик снова взрослым тяжелым голосом. — Насмерть.

На секунду Семенову показалось, что перед ним все-таки стоял не ребенок, а злой карлик-колдун. Может, он ту женщину и потоптал, да так, что она стала в два раза короче…

— А зовут-то тебя как? — спросил Семенов. Но спрашивать было уже некого, мальчик в маске медвежонка пропал. Даже следов на снегу не осталось.

Семенов решил, что потрясений с него на сегодня достаточно, и побрел домой есть колбасу.

Наевшись и выпив кофе, Семенов прилег на диван, включил телевизор и незаметно для себя задремал. Во сне он увидел бабушку, карлицу из магазина и мальчика в маске медвежонка, а еще почему-то медсестру. Они держались за руки, водили хоровод и громко смеялись. Бабушка все приговаривала: «Ох, ну п......хи голландские, ну п.......хи, ох-ох-ох!» Вдруг мальчик в маске медвежонка повернулся, поглядел на Семенова и тяжелым, низким, страшным, но в то же время электронно-звенящим голосом закричал: «Затопчу!»

Семенов проснулся в поту, кто-то настойчиво звонил в дверь. Он подошел заглянул в глазок. Синий пуховик. И всё, просто синий пуховик стоял и звонил в его дверь. Мужчина отпрянул и решил сделать вид, что его нет дома. Вдруг это все еще сон. Но звон не прекращался, а терпения оставалось все меньше.

Семенов грозно открыл дверь: «Че надо?!» Но синий пуховик не ответил. Он продолжал висеть в воздухе, будто надетый на кого-то, но внутри куртки этого кого-то не было. Тут Семенов увидел листок бумаги торчащий из кармана пуховика. Рукав же дружно указал на послание, мол, это тебе, возьми, прочитай. Семенов послушался, достал листок, развернул и начал читать.

«Дядь, спасибо тебе сердечное за сигаретку, высылаю в благодарность этот пуховик. Надень и сунь руки в карманы. Что найдешь — твое. Топтыжка».

Как только Семенов дочитал последнее слово,он почувствовал легкий ветерок, это куртка подлетела и упала ему на плечи. Семенов зашел обратно в квартиру и закрыл дверь.

— Топтыжка, — пробурчал Семенов и ухмыльнулся.
— Топтыжка ентот — тоже п......х голландский… — прошмыгнула в голове мертвая бабушка.
— Может быть, может быть, — ответил ей еще живой внук.

Вечером Семенову захотелось проверить волшебный пуховик. Он надел его и сунул руку в правый карман. Вынул оттуда пачку сигарет. Радостно сунул руку в левый карман, нащупал там что-то большое, размером с арбуз. А еще будто бы волосатое. Семенов поднапрягся подергал и вытащил из кармана отрубленную человеческую голову. В ужасе он откинул находку в дальний угол комнаты, сдернул с себя пуховик сел на пол.

Паника охватила Семенова. Мало того, что вся утренняя ситуация напоминала какое-то шапито с уродам. так теперь еще и труп… Но чей? Семенов медленно подполз к голове, мирно лежащей в углу волосатым мячиком. Мужчина повернул ее лицом к себе и понял: это та надоедливая карлица из магазина!

Черная пелена накрыла сознание Семенова, в его мозгу проносились тысячи мыслей в секунду, перед глазами проносились образы: бабушка, голодные рыбки, баночки с мочой, которые выливались на противных медсестер, колбаса, много колбасы в карманах несчетного количества марширующих пуховиков и сам Семенов, маленький мальчик в джинсовом комбинезоне. Все смотрят на него и скандируют: «П......х голландский! П......х голландский! П......х голландский! П.......х голландский!» И вдруг бац, занавес.

Семенов очнулся на полу, а голова все еще лежала рядом. Он присмотрелся и нашел во рту еще одну записку: «Она и правда меня на х..... послала. И тебя тоже. Топтыжка».